Трое суток в подвале с врагом: пленные бойцы ВСУ, которых вывели из-под обстрела российские морпехи, рассказали о зверствах ТЦК.
- Кто такие? Чьих будете? — послышался грозный голос сверху.
- ВСУ, - робко промямлил один из семерых «захистников» из подвала. — 92 бригада.
- Жить хотите или бодаться будем?
Интонация российского морпеха не предполагала возражений и споров. Украинцы переглянулись между собой. Двое раненых, ни воды, ни еды, на улице русские. Перспектива - так себе. Кто знает, сколько их там. Закидают гранатами, «и дорогая не узнает, какой у парня был конец».
- Жить… - проскулил тот, что помладше.
Тяжелые, но аккуратные шаги по лестнице, лучи фонарей пробежали по перепуганным лицам бойцов ВСУ. Трое морпехов 810 бригады Черноморского флота обыскали оппонентов, забрав все, что могло натолкнуть украинских штурмовиков на нехорошие мысли.
- Есть хотите? - протянули русские сухпай врагам.
Сверху загрохотало, в подвале повисла пыльная взвесь. Так начались трое долгих суток в одном подвале на 10 человек — трое русских и семь украинцев.
Сергей — из отряда «Шквал». Так на Украине называют подразделения, состоящие из заключенных. Сидел уже третий раз — за угон. Подался на уговоры рекрутов. Полчаса на медкомиссию — и вперед. Две недели учебки, два раза стреляли. Отправка на фронт, командиры обещали, что будут сидеть в обороне в Харьковской области. Но поселились в лесах Сумской области. 6 августа им выдали автоматы, погрузили в БТРы и повезли, как оказалось, в Курскую область.
- Выгрузили в начале села, мы пару часов просидели в посадке, потом наш старший «Седой» начал водить нас по лесу, - вспоминает уже отмытый и постиранный рецедивист Серега. - Полдня тупо ходили кругами, не зная вообще, куда он нас ведет. Он еще и обгашенный был, покурил чего-то. Все орал на нас: «Давайте быстрее! Ноги попростреливаю!» Один человек у нас потерялся. До нужного села пришло 11 человек.
В приграничной деревне они встретили отходящих спецназовцев ВСУ одного из запрещенных в России националистических формирований. Те наткнулись на наш заслон и предпочли ретироваться. А свеже набранное «мясо» должно было прикрывать их отход. «Седой» как с цепи сорвался, кругом враг мерещится. Лупит по домам из автомата и подствольного гранатомета, Рэмбо из себя изображает. И тут артобстрел.
- Старший говорит, давайте в подвал все. А сам с тремя бойцами просто испарился куда-то. Нас осталось семеро. Мы посидели минут 10, влетела эфпивишка [дрон-камикадзе], двоих наших ранило. Одного сильно, там дед был в возрасте, второй – более-менее.
Мы прикрыли дверь, попытались по рации связаться с командиром группы. Тот сделал вид, что нас не понимает. Просидели в подвале пару часов. Потом услышали во дворе шаги. Это были русские военные. Они нас вывели, связали руки, поговорили, завели назад. Начались артобстрелы наши, потому что дроны спалили.
У побратима Сереги — Лехи — история, типичная для сегодняшней Украины. Вышел в магазин, схватили тэцэкашники [ТЦК — территориальные центры комплектования, созданные вместо военкоматов], запихали в машину, отвезли на медкомиссию и оттуда прямиком в учебку и сразу в Курскую область. Говорит, что был удивлен, что их не расстреляли сразу. И даже не стали пытать. По украинскому телевидению такого не расскажут.
- Так получилось, что в этом подвале мы сидели вместе с ними двое суток. И они делились с нами сигаретами, сухпайками, водой. Раненым оказали медицинскую помощь. О чем разговаривали? Откуда мы, как сюда попали, кто дома ждет…
- Вас было семеро, их трое. Не возникало мысли разоружить? — спрашиваю Серегу.
- Нет.
- Почему?
- Мы не собирались воевать. Мы сразу сдались. И мы были в одном положении. Сидели двое суток, пока наша арта била по погребу. Я думал, разнесут его. На третий день сказали, что поведут нас на точку эвакуации. Первая группа была 3 человека, еще две группы по двое. От дома к дому через маленькие промежутки. Из-за плотного обстрела пришлось нам еще в одном подвале ночь просидеть. Когда вышли из первого погреба через двое суток, не узнали деревню - одни руины. На утро пришли ребята, накормили перед эвакуацией и вывели в соседнее село.
- Сейчас, наверно, думаешь, поскорее бы вернуться домой?
- На Украину сейчас вообще возвращаться не хочу. Я здесь сейчас людям помогаю информацией, какую знаю. Хочу сделать, что могу, чтобы мои знакомые, родные могли спокойно ходить по улицам, а не идти перебежками и бояться, что их ТЦК сейчас украдут.
- Я думаю, они получают деньги за каждого, кого поймают и отправят на войну. Чем больше людей, тем больше денег, - заключает Леха.
- А сами ТЦКшники были на войне?
- Ну, я думаю, что нет. Они просто, это их работа - ловить людей и отправлять на войну.
Искренняя обида на структуру, заменившую военкоматы, сквозит в каждом разговоре с пленными. В последние месяцы в соцсетях ежедневно появляются десятки роликов, на которых украинских мужиков силой крутят на улицах и запихивают в микроавтобусы. Их пытаются отбивать женщины, кричащие военкомам: «Сволочи! Твари! Фашисты!».
- Силой загоняют людей на войну. Это как-то неправильно. Как его можно отправлять на фронт, если он перед дверями военкомата упирается, - искренне возмущается пленный Петро Еремеев из 252 батальона. - А на поле боя такой человек как может себя представить? Он просто может развернуться в другую сторону.
- А что, желающих воевать нет? — спрашиваю сдавшегося в плен
- Все добровольцы давно закончились.
Там же нет, кому воевать, там остались женщины, дедушки и бабушки. Там осталось населения минимум. Кто остался, в доме сидит закрытый.
- А самих ТЦКшников много?
- Они особо массируются – вокзалы, станции метро, где больше народа, там без ТЦКшников не происходит, они постоянно. Полицай и группа ТЦК.
- Если сравнивать по количеству полицейских…
- Один полицейский, который тебе просто задает вопрос: документы ваши? И из-за плеча сразу подходят они. ТЦКшник без полицая ничего не может сделать. Ну, если они толпами едут, они могут и без ментов. Они со стволами. А что ты можешь сделать? Ты обычный человек, ты идешь по улице, а на тебя человек 6. Как можно дернуться? Они с оружием. Это без вариантов. Женщины отбивают людей, понимаете. Мужиков толпами на базаре ловят, и женщины кидаются. Его за руки, за ноги затаскивают. Как этого человека можно заставить воевать? Я не понимаю. Я вот в плен попал, а моей жене прислали бумагу, что я пропал без вести. Что о них люди думают?
Петро попал на фронт по классике — вышел в родных Черновцах за сигаретами. И очутился в Курской области.
- Везде все стреляет, горит, рация только у командира, только зашли, а у нас уже три 200, три 300, эвакуации нет. Дроны летают — бах, бах! Получил осколки в ногу, отполз, и тут ваши. Он меня полчаса на мушке держал, но не убил. Потом накормили, напоили, перемотали. Говорю как есть. Как было, так и говорю.
- Удивился такому отношению?
- Ну да, я думал, будут издеваться. Я сразу сказал - пацаны, если будете пытать, лучше добейте сразу. А они мне и закурить, и водички сразу, и в погреб завели.
- А вам кто-то объяснял, зачем вы на Курскую область поперли?
- Я думаю, наше правительство, товарищ Зеленский, хочет или обменять на Запорожскую, или добиться переговоров с Путиным. Я не знаю. Мне дали приказ. А невыполнение приказа – это трибунал. Просто выбивают людей.
- Я так думаю: нас сюда отправляют, чтобы мы - и военные, и простые люди – не пришли к ним под офисы и не устроили майдан. Хотя митинги сейчас и запрещены, - рассуждает еще один пленный из Винницы. - Вот и отправляют людей на край света, чтобы не собирались в центре города и не митинговали. И ТЦК, наверно, с ними работает по этой схеме. Людей забирают, вывозят, чтобы меньше было населения в городах. У нас раньше по улице идешь – пацаны, девочки. А сейчас будто 90-е. Машин – одна, две. Одни женщины, бабушки и маленькие дети бегают.
В строго контролируемое информационное пространство Украины эти вспышки народного гнева не попадают. Но в Телеграме жители незалежной объединяются в группы, где передают информацию о передвижении патрулей. И чем больше ВСУ нуждаются в свежем пушечном мясе, тем острее зреет внутренний конфликт.
источник
- Кто такие? Чьих будете? — послышался грозный голос сверху.
- ВСУ, - робко промямлил один из семерых «захистников» из подвала. — 92 бригада.
- Жить хотите или бодаться будем?
Интонация российского морпеха не предполагала возражений и споров. Украинцы переглянулись между собой. Двое раненых, ни воды, ни еды, на улице русские. Перспектива - так себе. Кто знает, сколько их там. Закидают гранатами, «и дорогая не узнает, какой у парня был конец».
- Жить… - проскулил тот, что помладше.
Тяжелые, но аккуратные шаги по лестнице, лучи фонарей пробежали по перепуганным лицам бойцов ВСУ. Трое морпехов 810 бригады Черноморского флота обыскали оппонентов, забрав все, что могло натолкнуть украинских штурмовиков на нехорошие мысли.
- Есть хотите? - протянули русские сухпай врагам.
Сверху загрохотало, в подвале повисла пыльная взвесь. Так начались трое долгих суток в одном подвале на 10 человек — трое русских и семь украинцев.
Сергей — из отряда «Шквал». Так на Украине называют подразделения, состоящие из заключенных. Сидел уже третий раз — за угон. Подался на уговоры рекрутов. Полчаса на медкомиссию — и вперед. Две недели учебки, два раза стреляли. Отправка на фронт, командиры обещали, что будут сидеть в обороне в Харьковской области. Но поселились в лесах Сумской области. 6 августа им выдали автоматы, погрузили в БТРы и повезли, как оказалось, в Курскую область.
- Выгрузили в начале села, мы пару часов просидели в посадке, потом наш старший «Седой» начал водить нас по лесу, - вспоминает уже отмытый и постиранный рецедивист Серега. - Полдня тупо ходили кругами, не зная вообще, куда он нас ведет. Он еще и обгашенный был, покурил чего-то. Все орал на нас: «Давайте быстрее! Ноги попростреливаю!» Один человек у нас потерялся. До нужного села пришло 11 человек.
В приграничной деревне они встретили отходящих спецназовцев ВСУ одного из запрещенных в России националистических формирований. Те наткнулись на наш заслон и предпочли ретироваться. А свеже набранное «мясо» должно было прикрывать их отход. «Седой» как с цепи сорвался, кругом враг мерещится. Лупит по домам из автомата и подствольного гранатомета, Рэмбо из себя изображает. И тут артобстрел.
- Старший говорит, давайте в подвал все. А сам с тремя бойцами просто испарился куда-то. Нас осталось семеро. Мы посидели минут 10, влетела эфпивишка [дрон-камикадзе], двоих наших ранило. Одного сильно, там дед был в возрасте, второй – более-менее.
Мы прикрыли дверь, попытались по рации связаться с командиром группы. Тот сделал вид, что нас не понимает. Просидели в подвале пару часов. Потом услышали во дворе шаги. Это были русские военные. Они нас вывели, связали руки, поговорили, завели назад. Начались артобстрелы наши, потому что дроны спалили.
У побратима Сереги — Лехи — история, типичная для сегодняшней Украины. Вышел в магазин, схватили тэцэкашники [ТЦК — территориальные центры комплектования, созданные вместо военкоматов], запихали в машину, отвезли на медкомиссию и оттуда прямиком в учебку и сразу в Курскую область. Говорит, что был удивлен, что их не расстреляли сразу. И даже не стали пытать. По украинскому телевидению такого не расскажут.
- Так получилось, что в этом подвале мы сидели вместе с ними двое суток. И они делились с нами сигаретами, сухпайками, водой. Раненым оказали медицинскую помощь. О чем разговаривали? Откуда мы, как сюда попали, кто дома ждет…
- Вас было семеро, их трое. Не возникало мысли разоружить? — спрашиваю Серегу.
- Нет.
- Почему?
- Мы не собирались воевать. Мы сразу сдались. И мы были в одном положении. Сидели двое суток, пока наша арта била по погребу. Я думал, разнесут его. На третий день сказали, что поведут нас на точку эвакуации. Первая группа была 3 человека, еще две группы по двое. От дома к дому через маленькие промежутки. Из-за плотного обстрела пришлось нам еще в одном подвале ночь просидеть. Когда вышли из первого погреба через двое суток, не узнали деревню - одни руины. На утро пришли ребята, накормили перед эвакуацией и вывели в соседнее село.
- Сейчас, наверно, думаешь, поскорее бы вернуться домой?
- На Украину сейчас вообще возвращаться не хочу. Я здесь сейчас людям помогаю информацией, какую знаю. Хочу сделать, что могу, чтобы мои знакомые, родные могли спокойно ходить по улицам, а не идти перебежками и бояться, что их ТЦК сейчас украдут.
- Я думаю, они получают деньги за каждого, кого поймают и отправят на войну. Чем больше людей, тем больше денег, - заключает Леха.
- А сами ТЦКшники были на войне?
- Ну, я думаю, что нет. Они просто, это их работа - ловить людей и отправлять на войну.
Искренняя обида на структуру, заменившую военкоматы, сквозит в каждом разговоре с пленными. В последние месяцы в соцсетях ежедневно появляются десятки роликов, на которых украинских мужиков силой крутят на улицах и запихивают в микроавтобусы. Их пытаются отбивать женщины, кричащие военкомам: «Сволочи! Твари! Фашисты!».
- Силой загоняют людей на войну. Это как-то неправильно. Как его можно отправлять на фронт, если он перед дверями военкомата упирается, - искренне возмущается пленный Петро Еремеев из 252 батальона. - А на поле боя такой человек как может себя представить? Он просто может развернуться в другую сторону.
- А что, желающих воевать нет? — спрашиваю сдавшегося в плен
- Все добровольцы давно закончились.
Там же нет, кому воевать, там остались женщины, дедушки и бабушки. Там осталось населения минимум. Кто остался, в доме сидит закрытый.
- А самих ТЦКшников много?
- Они особо массируются – вокзалы, станции метро, где больше народа, там без ТЦКшников не происходит, они постоянно. Полицай и группа ТЦК.
- Если сравнивать по количеству полицейских…
- Один полицейский, который тебе просто задает вопрос: документы ваши? И из-за плеча сразу подходят они. ТЦКшник без полицая ничего не может сделать. Ну, если они толпами едут, они могут и без ментов. Они со стволами. А что ты можешь сделать? Ты обычный человек, ты идешь по улице, а на тебя человек 6. Как можно дернуться? Они с оружием. Это без вариантов. Женщины отбивают людей, понимаете. Мужиков толпами на базаре ловят, и женщины кидаются. Его за руки, за ноги затаскивают. Как этого человека можно заставить воевать? Я не понимаю. Я вот в плен попал, а моей жене прислали бумагу, что я пропал без вести. Что о них люди думают?
Петро попал на фронт по классике — вышел в родных Черновцах за сигаретами. И очутился в Курской области.
- Везде все стреляет, горит, рация только у командира, только зашли, а у нас уже три 200, три 300, эвакуации нет. Дроны летают — бах, бах! Получил осколки в ногу, отполз, и тут ваши. Он меня полчаса на мушке держал, но не убил. Потом накормили, напоили, перемотали. Говорю как есть. Как было, так и говорю.
- Удивился такому отношению?
- Ну да, я думал, будут издеваться. Я сразу сказал - пацаны, если будете пытать, лучше добейте сразу. А они мне и закурить, и водички сразу, и в погреб завели.
- А вам кто-то объяснял, зачем вы на Курскую область поперли?
- Я думаю, наше правительство, товарищ Зеленский, хочет или обменять на Запорожскую, или добиться переговоров с Путиным. Я не знаю. Мне дали приказ. А невыполнение приказа – это трибунал. Просто выбивают людей.
- Я так думаю: нас сюда отправляют, чтобы мы - и военные, и простые люди – не пришли к ним под офисы и не устроили майдан. Хотя митинги сейчас и запрещены, - рассуждает еще один пленный из Винницы. - Вот и отправляют людей на край света, чтобы не собирались в центре города и не митинговали. И ТЦК, наверно, с ними работает по этой схеме. Людей забирают, вывозят, чтобы меньше было населения в городах. У нас раньше по улице идешь – пацаны, девочки. А сейчас будто 90-е. Машин – одна, две. Одни женщины, бабушки и маленькие дети бегают.
В строго контролируемое информационное пространство Украины эти вспышки народного гнева не попадают. Но в Телеграме жители незалежной объединяются в группы, где передают информацию о передвижении патрулей. И чем больше ВСУ нуждаются в свежем пушечном мясе, тем острее зреет внутренний конфликт.
источник
Свежие комментарии